Конечно, не умнее, конечно, не лучше. И "не судить" не научилась.
Мое теперешнее поприще для наблюдений - это моя комиссионка. В ней так просто найти предметы для осуждения. Все эти мои простые мексиканцы, одинокие мамаши, почти не говорящие по-английски, подающие замечательный пример выживания своим двум-трем-четырем малышикам...
Вот недавно заходила одна дамочка-филиппинка, она подрабатывает тем, что присматривает за девочками-подростками, что называется, с особенностями развития. Дамочка приходит с пятью семнадцатилетними девахами, у одной слюна течет изо рта, у другой сопли из носа, третья перекладывает шмотки с места на место, четвертая эти же шмотки начинает на себя натягивать, пятая бегает по магазину с криками "гы-гы-гы". Присматривающая за ними дамочка спокойно в это время занимается "шоппингом". Я улыбаюсь и пытаюсь себя убедить ("не суди, не суди, не суди"), что ни дамочка, ни девочки (уж они-то тем более) ни в чем не виноваты... Другие покупатели точно так же, стараются не видеть ни соплей, ни слюны... Улыбаются и на вид не судят.
Потом арабская женщина на грани срыва с двумя ангелоподобными ребятами - мальчиком и девочкой. Женщина орет на своем гортанном языке, тянет за руку девочка плачет, женщина плачет, всем плохо. Женщина - ее зовут Романа - кладет глаз на мои дорогие очки, просит продать (я говорю - это мои, она: пять долларов? Я: Они очень дорогие. Она: десять?) Женщина торгуется со мною из-за копеечной майки, я готова сама эту майку ей купить, только чтобы она ушла поскорее с этой огромной своей коляской, грубым языком, вместе со своими ангелами. Я не предствляю, какая трудная, бедная, голодная, нервная у нее жизнь, я вообще не хочу про эту ее жизнь думать, чтобы не судить никого - ни себя, ни эту женщину, ни жизнь эту, мне непонятную.
