Я разворачивала сначала гладильную доску, потом столик для швейной машины, потом доставала саму швейную машину, «Братишку» женского рода (Brother), разворачивала провода—удивлялась незнакомой знакомости движений и думала: Когда в последний раз я доставала тебя из коробки? Года два или три назад! Уговор был: или шить, или писать. Выбор был сделан не в пользу шитья. Сейчас я смотрела на колесики с циферками, на другие настройки—и понимала, что я ничего не помню! Из жестяной коробки на меня приветливо смотрели разноформенные «лапки»--из глубин памяти выплыли слова presser foot—и мне понадобилось минут пять, чтобы сообразить, какую же из них выбрать!
Но руки уже знакомо заправляли нитку, клали ножницы справа, поднимали рычаг… Все, что не требовало включения мозга, делалось на удивление само. Там, где нужен был мозг, на помощь пришел гугл: натяжение нити, выбор шва…Как быстро забываются такие вещи. А я ведь шила довольно активно несколько лет—каких-то еще три года назад.
Именно моя братишка, под свой электрический тук-дук ритм, вынесла меня к тому, где я сейчас есть, к тому, что я вижу сейчас для себя возможным.
Покупка этой швейной машины и те курсы шитья с Ребеккой начали меня выправлять из глубокой ямы. Внешняя причина этой покупки была практической: мне надоело полагаться на ателье—иногда с очень вопросительными результатами—чтобы починить любимую одежду или обрезать джинсы. Внутренняя причина: я хотела доказать себе, что мнение обо мне моей семьи («руки-крюки») основано на том, что они решили обо мне видеть, а не на том, что я на самом деле есть. Наверное, об этом самая темная и горькая правда отношений в семье: что мы от близости разучиваемся по-настоящему друг друга видеть. Эти курсы, и последующие нашитые в подарок сумки, и разные другие вещи—все это было протестом против того видения—и это протест выносил меня все ближе к себе--и все дальше от шитья.
Сейчас, от заброшенности, моя братишка отказалась шить. Все настройки и методы были перебраны; я поменяла иглу и нить; я достала отвертку, разобрала машину, выдула из нее хлопья текстильной пыли, собрала обратно, продула еще раз… И когда почти решила, закончить это размышление поиском ателье для ремонта швейных машин--она вдруг заработала. Я починила любимые штаны, я починила швейную машину и даже вот написала размышление про швейную машину, энергию чинить и память рук.
