|
Начала читать "Бесов". Это одна из самых дорогих мне книг: с него начался мой Достоевский - меня настолько отвратило обсуждение Раскольникова в школе, что "Преступление и наказание" я до сих пор не перечитывала, и только в восемнадцать лет мне попались эти "Бесы". А после них уже было все остальное, запоем, и потом каждые леть пять. Вот что меня удивляет с Достоевским, так это вот как бы и встречаешься с первой страницы со давними знакомыми (здравствуйте, Степан Трофимович и Варвара Петровна) - и в то же время такая новизна всего: языка, образов. Совсем не помнила этого ироничного тона и этого тонкого красивого юмора. Возьму еще эту книгу на английском, попробую читать параллельно - очень интересно узнать, как переводчик выкручивался.
Дальше текстовые заметки для себя, из прекрасного.
1. К тому же всегда возможно было, в тиши кабинета и уже не отвлекаясь огромностью университетских занятий, посвятить себя делу науки и обогатить отечественную словесность глубочайшими исследованиями. Исследований не оказалось; но зато оказалось возможным простоять всю остальную жизнь, боее двадцати лет, так сказать, "воплощенной укоризной" пред отчизной, по выражению народного поэта:
Воплощенной укоризною
Ты стоял перед отчизною,
Либерал-идеалист.
2. Мысль циническая; но ведь возвышенность организации иногда способствует наклонности к циническим мыслям, уже по одной только многосторонности развития.
3. Все чаще и чаще он говаривал нам: "Кажется, готов к труду, материалы собраны, и вот не работается! Ничего не делается!" - и опускал голову в унынии. Без сомнения, это-то и должно было придать ему еще больше величия в наших глазах, как страдальцу науки; но самому ему хотелось чего-то другого.
4. "Ну, все вздор!" - решила Варвара Петровна, складывая и это письмо. - Коль до рассвета афинские вечера, так не сидит же по двенадцати часов за книгами. Спьяну, что ли написал?"
5. (отнеслась!) "Я не удивляюсь более, что жена от него сбежала", - отнеслась Варвара Петровна однажды, пристально к нему приглядевшись.
6. (пренеделикатно, третировать) Этот человек пренеделикатно тотчас же к ним переехал, обрадовавшись чужому хлебу, ел и спал у них и стал, наконец, третировать хозяина свысока.
7. (таска) Гигант до того струсил, что даже не защищался и все время, как его таскали, почти не прерывал молчания; но после таски обиделся со всем пылом благородного человека.
Дальше текстовые заметки для себя, из прекрасного.
1. К тому же всегда возможно было, в тиши кабинета и уже не отвлекаясь огромностью университетских занятий, посвятить себя делу науки и обогатить отечественную словесность глубочайшими исследованиями. Исследований не оказалось; но зато оказалось возможным простоять всю остальную жизнь, боее двадцати лет, так сказать, "воплощенной укоризной" пред отчизной, по выражению народного поэта:
Воплощенной укоризною
Ты стоял перед отчизною,
Либерал-идеалист.
2. Мысль циническая; но ведь возвышенность организации иногда способствует наклонности к циническим мыслям, уже по одной только многосторонности развития.
3. Все чаще и чаще он говаривал нам: "Кажется, готов к труду, материалы собраны, и вот не работается! Ничего не делается!" - и опускал голову в унынии. Без сомнения, это-то и должно было придать ему еще больше величия в наших глазах, как страдальцу науки; но самому ему хотелось чего-то другого.
4. "Ну, все вздор!" - решила Варвара Петровна, складывая и это письмо. - Коль до рассвета афинские вечера, так не сидит же по двенадцати часов за книгами. Спьяну, что ли написал?"
5. (отнеслась!) "Я не удивляюсь более, что жена от него сбежала", - отнеслась Варвара Петровна однажды, пристально к нему приглядевшись.
6. (пренеделикатно, третировать) Этот человек пренеделикатно тотчас же к ним переехал, обрадовавшись чужому хлебу, ел и спал у них и стал, наконец, третировать хозяина свысока.
7. (таска) Гигант до того струсил, что даже не защищался и все время, как его таскали, почти не прерывал молчания; но после таски обиделся со всем пылом благородного человека.
