На комедийном октрытом микрофоне один молодой парень шутил о религии. Он говорил, что в Америке очень легко быть мусульманином. Откуда он знает? Да он сам мусульманин. Это было смешно, потому что мальчик был явно белый, даже бледноватый, и рыжий. Да, рассказывал парень, это чистая правда, я мусульманин, я вырос в религиозной мусульманской семье, меня зовут Мохамед. Но, сказал рыжий Мохамед, вторая часть моего легкого вырастания мусульманином – моя фамилия. Ворненштейн.*

Дальше Мохамед рассказывал, что теперь он пытается стать атеистом – живет самостоятельной жизнью, логика опять же. «Но честно говорю, открываю утром глаза, и думаю: Эй, бог... ээээ.... Ну как это никого там нет?!»

А мне когда-то,в возрасте лет восемнадцати, мне очень хотелось поверить в бога. Я сходила в церковь пару раз, но неожиданно узнала про отношение к месячным (и вообще к женщинам) в православной церкви. Церковная тетушка спросила у меня, «чистая ли ты сегодня», «грязной же нельзя».У меня такое отношение к месячным ассоциируется с ретроградством и невежеством, и мне никогда не нравилось, когда ко мне плохо относятся.

Короче, идея бога во мне не прижилась. Выходит, мне особо никто такой и не нужен. Мои непокобелимые приниципы въелись в меня почище ваших – я очень боялась, что моему папе будет за меня стыдно. То, что за меня всем всегда было стыдно, это другой разговор, но моей семье бог не нужен, у нас есть свои сторожилы (от слова сторожить).

Я к кому-то там, конечно, обращаюсь, но голос этот направлен внутрь, и я не знаю, кто из нас главнее.

Но я к сожалению, не успела поговорить об этом с рыжим Мохамедом...

За несколько часов до открытого микрофона я встречалась с подругой Каршиной. Она чернокожая (я все забываю про нее рассказать), она экстраверт, идея бога – это часть ее культуры, ее жизни, ее расы. Она ходит в церковь каждое воскресенье (звала меня с собой, и я бы и хотела – в черную церковь очень интересно было бы сходить). Она разговаривает с Иисусом как мои знакомые бойцы MMA (Jesus is my corner man (c). "Thank you, Jesus! If you don’t believe in god, what is it?" – говорит она, рассказывая про свой трансантлантический перелет и про то, как ей достался в самолете весь ряд – на нее одну. Ее бог позаботился, чтобы ей было удобно лететь.

Если на Мохамеда упадет кирпич, он поймет, за что: за то, что усомнился. Если кирпич упадет на Каршину, она воскликнет «За что, Бог!» Если у меня будет время подумать с киричом на голове, я уж точно не буду удивляться – на кого-то же он должен быть упасть.

Пусть только кирпичи никому на голову взаправду не падают, а то еще не дай ... (бог).

* Парень назвал какую-то другую еврейскую фамилию, я не запомнила.